Удивительное приключение Андрея. 2
— Но есть же один верный способ… — начал было молодой.
— Сережа, даже не думай об этом, — моментально перебил его усатый, — У нас нет в этом никакого опыта, да и подходящих артефактов тоже нет.
— Но, Павел Афанасьевич! Ведь это же Человек, и он может умереть. Он почти уже умер. Мы обязаны ему помочь. Так написано в Дубовой книге.
— Где это там такое написано?
— Некогда, Пал Афанасьич! Идите, вызывайте Собеседника, а я пока подготовлю сердце.
— Но после ты мне все-таки скажешь, где в Книге написано, что мы должны помогать всякому Человеку без разбора, — настоял на своем усатый, скрываясь в проломе.
Сережа, не мешкая, зашагал в угол залы. Там, забитые водой в угол, кучей лежали черные камешки — все, что осталось от смытых водой монстров. Маг тщательно осмотрел каждый из них и в итоге выбрал самый-самый маленький, мерцание которого уже практически угасло. Камешек этот Сергей бережно положил в нагрудный карман джинсовки, чтобы не потерять. Затем он сел на пол радом с чуть живым Андреем и принялся омывать его раны водой, чтобы хоть как-то облегчить страдания Человека. Андрей же одним видом своим мог навести ужас на неподготовленного к такому зрелищу Человека: бледный, с закатившимися глазами (а точнее — глазом; второй глаз сильно обгорел) он пускал изо рта желтую пену и непроизвольно всхлипывал. От правой руки Андрея осталась лишь черная обугленная кость. В правом боку зияла большая дыра с обгоревшими краями, в которую было видно съежившийся от жары, обугленный кусочек легкого, пытающегося с помощью судорожных подергиваний всосать в себя хоть немного воздуха.
Через пять минут вернулся усатый. С ним в залу вошел еще один Друид. Вид у него был немного хипповый, впрочем, как и у всех известных Сергею Собеседников. По роду деятельности Собеседникам постоянно приходилось общаться со многими живыми существами, поэтому все Собеседники, как один, были ярыми защитниками природы.
— Вадим, — представился Сергею Собеседник.
— Сергей, — в свою очередь назвался Сергей, протягивая руку, — Очень приятно.
Вадим глянул на Андрея и тут же заявил:
— Давайте начинать, пока он совсем не помер. — У вас есть сердце Нежити?
— Да. Вот оно — Отвечал Сергей, извлекая камешек из кармана и протягивая его Собеседнику.
— Очень хорошо. Этот практически идеален. Думаю, на этот раз все пройдет удачно.
— А, что было в прошлый раз? — осторожно спросил Павел Афанасьевич.
Оставив вопрос Друида без ответа Вадим порылся в одном из карманов брюк и достал оттуда маленький блестящий шарик. Затем взял сердце у Сергея и приложил его к шарику. Последний тут же выпустил тончайшие нити-щупальца и опутал сердце почти невидимой металлической сеткой.
— Забавные, правда? — спросил Вадим у Друидов, которые с большим интересом наблюдали за его действиями, — мы называем их Запиратели. Сами себя они называют очень длинно… Кстати, вы не читали «Властелин Колец» Толкиена. Язык Запирателей, по описаниям, очень похож на язык энтов. Им (Запирателям), чтобы сказать одно слово, приходится перечислять все, что они знают об этом слове.
Вадим отодрал Запирателя от сердца, оставив, однако, на камешке металлическую паутину. Затем подсел поближе к Андрею, продолжая рассказывать о своем удивительном «питомце»:
— Запиратели — полностью ментальные существа, заключенные в аморфную, неорганическую оболочку. Сердце Нежити тоже полностью ментально, но является, как вы заметили, существом иной природы. Сердце не самостоятельно, оно подчиняется Некроманту, который это сердце создал. Природная способность «камешка», преобразовывать органические ткани под нужды хозяина, выжимая при этом из органики все потенциальные возможности, очень ценится среди Некромантов.
В это время Вадим засучил рукава своей старой клетчатой рубашки, а большую белую мышь (неужели я про нее забыл сказать?), которая все это время мирно спала у него на плече, аккуратно передал Павлу Афанасьевичу. После он возложил руки на грудь Андрея и стал производить ими некие манипуляции, выдававшие в Собеседнике умелого хилера. Между пальцами правой руки Вадима заструилась кровь, а левая неожиданно по самое запястье провалилась в тело Андрея. Окровавленной правой рукой Вадим взял камешек-сердце и протолкнул его внутрь, к своей левой руке и настоящему сердцу фактически мертвого Андрея. Тело пациента судорожно задергало ногами, а изо рта брызнула кровь.
— Не приближайтесь! — скомандовал Собеседник двум Друидам, — Это может быть опасно. Теперь лучше отойдите как можно дальше.
Друиды ретировались в противоположный конец залы. Вадим вынул из Андрея руки и тоже отодвинулся на пару метров. Затем Собеседник принял медитативную позу и начал что-то шептать себе под нос. В ту же секунду что-то начало происходить с Андреем. Тело его конвульсивно дернулось и изогнулось. Его всего затрясло. Изо рта донесся сначала прерывистый хриплый рык, который становился все громче и громче. Обугленные края ран стали испускать насыщенный красный свет. Грозное рычание стало будто бы членораздельнее. Зверь внутри Андрея сопротивлялся и не хотел уступать место воле Собеседника. Внезапно рычание переросло в настоящий рев. Подобно сильнейшим раскатам грома прозвучал он под сводами залы, а Андрея силой подняло на ноги и в ту же секунду швырнуло в стену, ударившись об которую, он вновь рухнул на пол. Громкое бормочущее рычание эхом разносилось по зале, отражалось от потолка и стен и, десятикратно усилившись, возвращалось слушателям. Андрея вновь начало корчить. Он в конвульсиях метался, пытаясь уцелевшей рукой разорвать себе горло. Только теперь Друиды заметили, что и с телом Андрея произошли разительные перемены: оно разбухло и поменяло внешний вид. И без того широкие плечи стали еще шире и сместились вперед, отчего на спине выступил хребет. Культя на месте сгоревшей руки отросла уже по локоть, а здоровая рука увеличилась в размерах просто непомерно. Под толстой серой кожей вздувались просто горы мышц. С ногами же происходило вообще что-то сверхнеобычное: слышно было, как хрустят и разламываются кости таза, пальцы на ногах раздулись и лопнули. Кожа на ступнях потрескалась и начала отваливаться. Корма (в смысле — задница) непомерно вытянулась назад, как на картинах Дали, и снизу на ней образовались два небольших нароста, обещавшие стать еще одной парой ног. Цвет кожи Андрея плавно поменялся на светло-коричневый с легким красноватым отливом. Волосы начали расти сначала на голове, а затем плавно перешли на спину, превратившись в превосходную рыжую гриву. Гости черепа также стали больше и толще, отчего черты лица нового Андрея сделались более грубыми, а само лицо приняло очень грозное, но от этого не ставшее менее приятным выражение лица. Завершилось преобразование неожиданно — стихли издаваемые Андреем вопли. На мгновение в зале наступила полная тишина, а затем новорожденный кентавр без сил рухнул на пол.
— Невероятно, — прошептал Сергей, боясь нарушить сон могучего существа.
Павел Афанасьевич от удивления не говорил ничего, а только заворожено разглядывал кентавра. И даже на лице Собеседника застыла маска удивления и, одновременно, безмерного восхищения.
(Немая сцена; слышно только спокойное дыхание кентавра)
Вадим встал, отряхнул брюки от налипшей пыли и подошел к Друидам.
— Неужели это вы сделали? — с уважением прошептал ему Сережа.
— Что из всего случившегося вы имеете в виду? — спокойно отвечал Собеседник, — Можете не бояться разбудить его. После морфирования существо спит около суток практически мертвым сном.
— Как, что? Кентавра, конечно.
— Я только запустил процесс. А принимаемая форма, насколько мне известно, индивидуальна.
— Так что там было в прошлый раз? — вспомнил Павел Афанасьевич реплику Вадима перед началом операции.
— А, тогда…Ну, мне не удалось удержать ментальную сущность сердца от преобразования сознания пациента, и он превратился в монстра, чье сердце было ему поставлено. Пришлось уничтожить.
— Мда… И как же теперь с ним быть? — спросил Сережа, — не оставлять же тут.
— Но и трогать его сейчас тоже не нужно. Лучше вызовите пару свободных Друидов, пускай подежурят около него до вечера. А как проснется, все ему растолкуете, — посоветовал Вадим.
— Попросим Катю, пускай пришлет дозорных, — заключил Павел Афанасьевич.
— Точно, — согласился Сережа